Дорогие спутники по Израилю и вся остальная Маленькая капелла!
Мне понадобилось десять дней, чтобы чувства переплавились в слова, и вот теперь, разобрав не только чемодан, но и душевную копилку впечатлений, могу написать о путешествии в Израиль. Слово поездка кажется мне недостаточным.
Я вернулась домой с ощущением большого подарка – так бывало в детстве (очень редко), когда ждешь-ждешь праздника, предвкушаешь-предвкушаешь, а подарок вдруг оказывается даже больше и прекраснее, чем можно было представить. Ну и запоминается на всю жизнь.
Подарок первый.
Я почти никого не знала в «Маленькой капелле» даже по именам, и постепенное узнавание то одного человека, то другого – подарок номер один. Все, с кем удалось пообщаться, поговорить, услышать голос, посидеть рядом, хоть немного, хотя бы встретиться глазами, дарили ощущение богатства мира. С кем не успела – все впереди. (Тут должна быть большая общая фотография, которой у меня нет, но есть у других). Даже те, кого знала, восхитили с новой стороны, например, непредсказуемым и несравненным умением торговаться в лавках Иерусалима. Спасибо вам всем. Ну, а Л.Б. особенно, за все вообще и за то, что я поехала.
Подарок второй. Хор МИФИ.
Это вы его знаете много лет, а я слышала первый раз. И могу сказать, что даже без поездки в Израиль воспринимала бы то, что я видела и слышала, как подарок.
Подарок третий. Сионская горница – ах, как пели!
Все стянулось в одну точку – гробница царя Давида внизу, где громко кричит кантор, мечеть с минаретом наверху, где кричит муэдзин, а посредине – в полной тишине (ведь все туристы и гиды замолкли в этот момент): «… днесь, Сыне Божий, причастника мя прими…». Даже сейчас слезы текут.
Подарок четвертый. Концерт в Александровском подворье в Иерусалиме.
Может быть, это только мне, по первости, так трепетно было идти по темным узким улицам среди арабских лавочек в длинном концертном платье, остальные, возможно, уже привыкли к необычности концертного вида, но для меня именно это ночное окружение концерта было удивительно. Фотографии нет. Жаль. Ну, а про то, как там пели – уже другие написали, не буду повторяться.
Подарок пятый. Гефсимания.
Даже под сильно застроенным и заорганизованным пространством чувствуются древние силы тех самых камней и тех самых растений. Сотни лет сюда мог приходить любой человек, кто доберется, просто посидеть под оливами. Но теперь уже нет. Нас на земле слишком много для этого единственного места. И приезжать стало слишком легко. Так что приходится благодарить за то, что есть.
Оливки и один листочек от веточки гефсиманской оливы – подарок «от человека к человеку» (спасибо Оле Бобковой) - буду бережно хранить.
Подарок шестой. Юноша с музыкальным инструментом в Иерусалиме.
Сидел там как молодой царь Давид (гораздо больше подходил, чем тот памятник, под которым сидел). Играл посреди Иерусалима на инструменте, который придумали в Голландии, а сделали где-то под Санкт-Петербургом. Всем позволял трогать инструмент, все трогали, даже стучать пробовали, но ни звука не извлекли.
А он прикасался к нему удивительными тонкими пальцами – получалась музыка. Купила у него диск и слушаю все эти дни. Но диск – не то. А его можно было слушать до бесконечности.
(фотография не очень удачная, чье-то плечо всунулось, но видно и юношу, и инструмент)
Подарок седьмой. Иордан и финиковый мед.
Для меня купание в Иордане, может быть, имело не так много священного значения, как для многих моих спутников и спутниц. Но с огромной благодарностью тем, кто покупали еще в Нетании рубашки и мне купили заодно, я тоже постояла под небом Израиля в белой одежде, тоже трижды окунулась в зеленоватую быструю воду. И поняла, что так и надо.
А финиковый мед попробовала впервые в жизни. Сказка. Особенно с орехами.
Подарок восьмой. Спасо-Вознесенский монастырь.
Да и вообще все, что связано с архимандритом Антонином (Капустиным). Удивительна история (Миша нам не рассказал, я немножко добавлю), как архимандрит Антонин приобретал все эти земли, на которых позднее строились православные русские монастыри и подворья, где нам так легко дышалось и славно пелось. Ведь это было не просто – покупать землю у тогдашних турецких властей могли только подданные этой самой турецкой Порты. Так вот, вся земля, на которой сейчас стоят эти храмы, была приобретена благодаря деятельному участию драгомана (т.е. переводчика), православного араба Якуба Халеби, который вложил в это и свою веру, и свое участие. Про все про это написано и в интернете, почитайте, не пожалеете. Переводчики – это такой народ…
Подарок девятый. Вифлеем.
Вифлеем, и не только православный, куда мы, собственно и ехали, не только пещера Рождества, куда шли рано утром по почти пустым улицам. Посмотреть на следующее утро на шумный мусульманский Вифлеем было тоже интересно. Но не радостно. Чего уж там радостного – разделились люди колючей проволокой. К приезжим абсолютное равнодушие. Но одна старуха,
торговавшая инжиром с лотка на улице, подозвала меня к себе, дала большую инжирину и тихонько перекрестилась. Подарок.
Я многого не увидела в Вифлееме. Придется еще раз приехать.
Подарок десятый. Стена Плача и площадь перед ней.
Весь израильский мир, толкущийся на малом пространстве, – иудеи в черных шляпах, военные всех видов и цветов формы, в том числе крепенькие девушки – «ах, какие Суламифи с автоматом за плечом», толпа народу из всех стран мира – от истинно верующих и истово молящихся до просто глазеющих, длинная галерея, уходящая в арабскую часть, небо над головой. Израиль.
Подарок одиннадцатый. Море и волны. В ноябре!
Купание рано утром и поздно ночью. Вода такая, что хочется остаться в ней жить и на берег вообще не выходить. Так вот и качаться на этих волнах. Качаешься и напоминаешь себе – это Средиземноморье, а побережье, скажем, вот эта ночная Нетания, - «сиркумпонтийский мир», «мир вокруг моря», как говорили древние. А в древнем Яффо у побережья видны скалы – не какие-нибудь, а именно те, к которым Персей прилетел, чтобы спасти Андромеду (Миша нам этого не рассказал, но другие гиды рассказывают).
Подарок двенадцатый – самый удивительный.
Я его нарочно под конец оставила. Все предыдущее я все-таки могла себе заранее как-то представить. А этого вообще не знала.
И я люблю чудеса, даже если им находится прозаическое объяснение. Они со мной часто случаются.
Наверное, у каждого из нашей группы было одно особенное место или предмет, что запомнились больше всего. У меня вот так.
На обороте написана история: древняя икона в боковом приделе, от нее осталась только верхняя часть – лик Богородицы, глаза опущены и скрыты под веками. Написано, что раньше к ней почти никто не подходил, только иногда у нее ставили свечи местные арабы-христиане. Но в 1986 году араб-полицейский (мусульманин, кстати сказать), обходя храм ночью, увидел, что глаза у иконы открыты и наполнились слезами. «С тех пор многие видели ее открывающей глаза». И теперь к ней идут люди и с надеждой ждут, что глаза откроются.
Самой иконы я не увидела, приехала домой и поставила ту, что у меня была, к себе над письменным столом.
(Здесь совершенно другие краски – но это из интернета) При ярком дневном или электрическом свете она выглядела у меня точно так, как была в момент покупки – глаза опущены и закрыты веками. Но когда я поставила перед ней свечу, тут-то стало видно, что при другом освещении, а особенно, если долго и пристально, немножко сбоку, на нее смотреть, она выглядит совсем по-другому: глаза словно приоткрываются (без всякого движения век) и видны зрачки, а от этого, естественно, весь лик меняется.
Нет-нет, я не думаю, что мне, на моем письменном столе явлено откровение. Кстати, Иерусалимский патриархат тоже утверждает, что никакого открывания и закрывания глаз нет – это игра света и тени (посмотрите). Но дивная кисть древнего иконописца заключила в себе такую тайну, такое чудо. Такой подарок.
Через три дня после нашего приезда был американский День Благодарения. Мне всегда жалко, что у нас нет такого праздника: все собираются вместе и рассказывают друг другу, кому они приносят свою благодарность, за что-то или просто так, от души. Но и ко Дню Благодарения я не успела собрать мысли.
Так что моя благодарность вам и судьбе – здесь и сейчас.